59. Колокола в фольклоре (370 стр. – 376 стр.)
В русских загадках колокольный звон определяется следующим об-разом:
1) «Звонко звякнет,
Утка крякнет,
Собирайтесь детки,
К одной матке» 2).
2) «Выду на вывой,
Ударю в гой, гой, –
Утешу царя в Москве,
Разбужу короля в Литве,
Мертвеца в земле,
Игуменью в келье,
Малу дитю в колыбели».
Колокол же определяется так:
1) «Кричит без языка,
Поет без горла,
Радует и бедует,
А сердце не чует».
2) «Из земли взяли,
На огне грели,
Опять в землю положили;
А как вынули – стали бить,
Чтобы мог говорить».
3) «В церковь других созывает,
А сам в ней не бывает».
Но особенно характерна и в высокой степени интересна следующая народная загадка о колоколе: «Я – мертв, но живым вещаю о радости и горе, и чем больше бьешь меня, тем громче говорю о Боге».
Пасхальный звон неоднократно служил темой для поэтических народных преданий и легенд. Особенной популярностью среди народа пользуется рассказ об архангельском злодее-душегубце.
В древние времена, в дремучем лесу на большой вологодской дороге жил лихой человек. Много душ христианских загубил он на своем веку, много вдов и сирот обездолил, и росла о нем слава по всей Русской земле. Кого бы ни встретил тот лихой человек, – старца ли старого, молодца ли удалого или женщину с ребятами малыми, никого не оставлял в живых.
И вот, однажды, под самое светлое Христово Воскресенье, вышел он ночью в лес и начал ожидать жертву.
А тем временем из Тотьмы в Вологду шел человек, – спешил он праздник великий встретить дома.
Заслышал шаги лихой человек, бросился с ножом, но в это самое время пронесся могучий удар церковного колокола, а за ним другой, третий…
Остановился, как вкопанный, лихой человек, а пасхальный звон широкой рекой разливается и тонет в глубине леса…
Не выдержал злодей, разрыдался, выронил нож из рук и, бросившись к путнику, голосом, полным слез, проговорил:
— Христос Воскресе!..
А церковный звон разливался все шире и радостней и, казалось, вся природа на его могучие раскаты отвечала:
— Воистину Воскресе!..
И с той поры пошел лихой человек в обитель святую замаливать свои грехи великие…
В этом поэтическом предании ярко рисуется отношение нашего народа к церковному звону, в котором он слышит голос Бога, и даже закоренелый злодей и тот возрождается, пробужденный его могучими раскатами.
В селе Каменка Нижегородской губ., в сельской церкви есть колокол, о котором существуют разные предания. Так, например, рассказывают, что какой-то разбойник, обратившийся на путь истинный, привез этот колокол в монастырь, теперь не существующий. Затем, когда монастырь был упразднен, колокол перевезли в Каменку.
На колоколе сохранилась следующая надпись: «Ave Maria ctella Dei Mater alma atque semper virgo, felix celi porta». Под надписью стоит число: «1003» 1).
«Сельская церковь с. Коприна, говорит А. Радонежский в своей хрестоматии «Солнышко», стоит на высоком берегу р. Волги. С колокольни вид на Волгу и окрестности бесподобный. В детстве любил Радонежский лазить на колокольню со сторожем, отставным солдатом Николаем, когда он пойдет, бывало, благовестить ко всенощной на праздник. Благовест гудит, а ты стоишь и смотришь с высоты в даль.
Мечты, думы одна за другой, неясные грезы встают в голове и уносятся волнами звуков. Часто мне хотелось спросить у гудящего колокола: что он видел на своем веку? Сколько слез, горя, неутешной скорби или радости пролито при его звуках? Какое облако молитвенных вздохов вылетело из груди поселян, когда они внимали этому медному голосу.
Помню, как теперь, говорит Радонежский, мое пребывание на колокольне со сторожем накануне Покрова. Он не слезал с колокольни, и в продолжение всенощной словоохотливый старик мне рассказал много замечательных случаев из жизни прихожан, где сказалась святая сила церковного благовеста. Вот два из них. 1) «Раз в зимнюю ночь, под воскресенье, подходит к проруби на Волге едва прикрытая лохмотьем, обутая на босу ногу, молодая крестьянка с грудным ребенком на руках. Пьяный, распутный муж, пропивший все в доме, последнюю одежонку с себя и с жены, не в первый раз избил ее и выгнал вон на мороз…
Терпенье несчастной истощилось; сердечная решилась утонуть вместе с дитятей. Вот она у проруби; целует ребенка, крестит его, начинает последний раз молиться на церковь; помолившись, снимает с себя крест и кладет близ проруби на снегу… В эту минуту раздается благовест к заутрени… Вздрогнула женщина, точно испуганная голубка, встрепенулась, оглянулась на церковь, зарыдала, перекрестилась, быстро подняла, торопливо надела на себя лежавший на снегу крест, поцеловала ребенка и бегом побежала к церкви, в сторожку… Здесь ее отогрели и она прожила в строжке целую неделю. Между тем проснувшийся муж напрасно искал своей семьи у соседей. На спросы о жене и ребенке, все ему отвечали: «Загубил ты, разбойник, заел жизнь доброй жены… Где ей быть? Наложила видно руки на себя». Проснулась совесть в мужике: он рыдал, каялся в своем тиранстве, клялся, давал зарок оставить худую жизнь, только бы Господь сохранил ему жену и ребенка. Действительно, соседи все удивлялись, как после этого случая быстро переменился мужик, стал жить в любви и согласии с женою, сделался трезвым, работящим. Сын вырос, стал хорошим человеком, и теперь первый в приходе крестьян: набожный, трудолюбивый, зажиточный. Старики долго жили: отца сын похоронил раньше матери. Перед кончиною только поведал ему отец: «В ту ночь, когда я, пьяный, избил и выгнал твою мать, вдруг слышу во сне над самым ухом громкий благовест и кто-то говорит мне так строго, точно неземным голосом: «Безумец! Гляди, где твоя семья»… Вижу, словно на яву, среди ночной темноты стоит на берегу наша церковь, как огненный столп, чудным светом озаренная, а от нее широкая яркая полоса света пала на Волгу… Глянул как я в ту сторону: Господи помилуй! Подле проруби, обнесенной елками, стоит жена с ребенком на руках и молится на церковь».
Далее, Радонежский приводит другую легенду:
«Приехал сюда в Великом посту, под Вербное воскресенье, вечером из города богатый купец: нужно было ему по делам переправиться за Волгу. А Волга только что тронулась и пошла, переехать на ту сторону было никак нельзя.
Купец решился переночевать на постоялом дворе, который (теперь двора нет, да и хозяин давно умер) вон там, за селом один бобылем стоял. Двор держал здешний крестьянин. Купец ехал по торговым делам и вез с собою большие деньги. Поместил проезжего хозяин в отдельной комнате, а сам ночевал со своей семьей через сени в другой избе. Постоялец разговорился с хозяином: куда, как и зачем едет. Лукавый силен, горами шатает… Мужик заметил у купца много денег, соблазнился, и что бы вы думали, решился убить проезжего. Наступила ночь. Купец с дороги крепко уснул. В деревне какие запоры… Да купцу и на мысль не приходило что-нибудь дурное. Мужик берет топор и тихонько крадется к спящему; вот он ощупал постель… Вдруг благовест к заутрени. Мужик вздрогнул. Топор выпал у него из рук и грохнулся о пол. Купец проснулся, зажег свечку. Перед ним ни жив, ни мертв стоит хозяин, а на полу топор. Остолбенел мужик и бежать не мог. — «Прости Христа ради», — сказал он, встав на колени пред купцом и горько заплакал. «Винюсь. Согрешил, окаянный, задумал тебя убить и завладеть твоими деньгами. Кабы не удар святого колокола, словно гром грянувший на мою грешную голову, кабы не остановил он меня, не образумил, я бы сделал худое дело: и твою бы и свою душу загубил. Прости, прости», рыдал мужик.
— Бог тебя простит, — отвечал ему купец, перекрестившись. — Тебя мои деньги соблазнили: я тебе отдам их все, что есть со мною. Вот тебе бумажник: мне жизнь дороже. – И купец подал ему бумажник с деньгами. Мужик только молил о прощении, плакал и ни за что не хотел брать денег. Тогда купец решил, – так как благовест спас ему жизнь, – пожертвовать эти деньги на новый колокол. Приход ваш большой — сказал купец, — и раскинулся далеко; в будничные дни, может быть, до иных деревень не достигает гул Господня благовеста. А потому я новый колокол закажу в Москве позвонче, пудов в двести, и пусть он будет повседневным. Пришлю его сюда от неизвестного с письмом на имя священника, а в письме я ничего не скажу, а только завещаю, чтобы благовестили по будням. Пусть раздается благовест его по вся дни. Ведь благовест – голос Божий: заслышав его в далекой деревне не одна христианская душа перекрестится, вспомнит о Боге и, может быть, удержится от злого дела. – Так и сделал купец. Не через долгое время колокол привезли, подняли, повесили; на нем вылита надпись: «Пожертвован в благодарность Господу Богу за спасение погибавшего». Что еще чудно: крестьянин, содержатель постоялого двора, умер в ту самую минуту, как в первый раз заблаговестили к обедне в новый колокол». Такое значение имеют для нас наши колокола и с таким благоговейным уважением относится православный русский человек к церковным благовесту и звону, этому голосу неба на земле. Не даром же на нашем языке церковный звон и называется благовестом: действительно, в волнах колокольного звона с высот при наших Божьих храмах льется разнообразно – благая весть по миру» 1).
Далее Радонежский приводит следующий рассказ: «Мальчик деревенский не любил ходить в церковь, и когда товарищи его стояли за обедней, он обыкновенно где-нибудь гулял. Мать узнала об этом и в следующее воскресенье, когда заблаговестили к обедне, сказала сыну: «Слышишь благовест? Колокол зовет тебя в церковь, а не пойдешь, Бог тебя накажет: сам колокол придет за тобой…» Ветреный мальчик подумал про себя: «Колокольня высока, не сойти оттуда колоколу», – и снова бежит, вместо церкви, гулять в лес… Но, случайно взглянув на церковь, шалун с удивлением видит: колокол снялся с петель и летит вниз прямо к нему. Ужаснулся мальчик и в страхе побежал в церковь. И с той поры каждое воскресенье, как заслышит колокола звон, идет к обедне» 2).
В. А. Жуковский, описывая благовест, говорит:
«Слыша, благовест, с Тобой,
Создатель говорю».
В так называемых причитаньях, особенно распространенных на севере и северо-востоке России, народ наш неоднократно обращается к колоколам.
Вот, например, похоронное причитание Олонецкой губернии:
«Понеситесь вы к Божьей церкви,
Размечите вы сыру землю,
Вы ударьте в большой колокол,
Разбудите мою матушку!
Не бушуют то ветры с четырех сторон,
Не ударят они в большой колокол,
Не разбудят моей матушки» 3).
Точно так же и в свадебных причитаньях часто упоминается о колоколах и церковном звоне. Вот, например, причитанье просватанной девушки:
«Боже, Господи, благослови!
Белой лебеди загуркати,
Красной девушке заплакати
По сегодняшнему денечку.
В большой колокол ударили
Меня девушку просватали.
В меньшой да затрезвонили
Мою волю обневолили
И головку обзаботили» 1).
Русские пословицы так определяют колокола и колокольный звон: «На Москве звонят, а в Вологде слышно», «Не только звону, что в Москве и Киеве», «Звони в колокола, чтобы попадья не спала», «Звонить не умею, а перестать не смею», «Слышал звон, а не знает где он», «Помолись сначала, а потом берись за ботало» (Ботало – областное название колокольного языка), «Научись сначала, а потом берись за ботало», «Звон хорош, да звонаря нет», «Хоть и крив наш звонарь, а слушает его и царь», «Вам мило – наше било, а вам видно мало своего клепала» 2).
В малорусских народных песнях сохранились такие строки:
Ой у недилю ранесенько до церкви дзвони дзвонять,
А нашого вельможнаго пана десятчики на панщину гонять 3).