54. Сторожевые морские колокола (358 стр. – 361 стр.)

Кроме перечисленных выше есть еще так называемые сторо­жевые морские колокола, которые прикрепляются в опасных местах моря к плавающему бую. Услыхав такой звон, корабли спешат прочь от рокового места.

Виктор Гюго в своем романе «L’homme qui rie» описывает такой сторожевой колокол.

Другое описание сооружения сторожевого, так называемого Тейского колокола, приводим ниже ³).

«Однажды, по улицам Перта и Донди тянулись две процессии; духовенство шло под богатыми раззолочеными балдахинами; певчие пели; моряки несли флаги и хоругви; обыватели, сбежавшиеся со всех сторон, держали в руках зажженные факелы, а другие несли с торжеством по обоим городам изображение святого Антония, патро­на и покровителя тех, которые вверяют жизнь свою бурному океану.

Между тем как процессия тянулась к берегу, зрители бросали из окон множество больших и малых монет. Мальчики в белых туни­ках и с крыльями за плечами проворно подбирали деньги и подни­мали кверху серебряные подносы, которые звенели под усердными приношениями набожных жителей.

Шествие продолжалось целый день, и сокровища, собираемые в обоих городах, увеличивались до самого вечера. Милостыня пре­дупреждала требование, потому что в обоих городах не много се­мейств, которые не оплакивали бы родственника или приятеля, погибшего  у  скалы, которая подобно гиганту стоит на пути кораб­лей, входящих в Тейский пролив.

Этот крестный ход был учрежден для того, чтобы собрать день­ги, необходимые городскому начальству на исполнение плана, предложенного искуснейшим из пертских моряков, и самые бедные лю­ди лишали себя насущного хлеба, чтобы участвовать в этом пред­приятии, которое обещало столько блага в будущем.

Дело в том, что на скале хотели повесить большой колокол, так, чтобы малейший порыв ветра приводил его в движение и звоня предупреждал бы плавателей о буре, еще не наступившей, и о бли­зости страшного камня.

Молодой капитан Андрус Мек-Элайз так ясно изложил свой проект в собрании городского совета, что возбудил всеобщее удив­ление, и до тех пор члены о том только и думали как бы скорее привести в исполнение план, от которого зависела жизнь столь многих мореходцев.

Вечером деньги, собранные во время процессии, сосчитаны и оказалось, что их слишком довольно на исполнение задуманного предприятия.

В новом собрании совета положено было отправить капитана Мек-Элайза в Амстердам, чтобы купить колокол. Капитан говорил, что у знаменитого голландского литейщика ван-дер-Маклина есть огромный колокол, который по своей величине и звучности очень удобен для этого употребления.

Все обыватели провожали Андруса Мек-Элайза до берега и осы­пали его благословениями; взяв с собою деньги, он сел на корабль и благополучно прибыл в Амстердам.

Он уже не раз бывал там, жил в дружбе с ван-дер-Маклином, и флегматик-голландец с жаром расхваливал серьезный, решитель­ный характер молодого англичанина.

Они не раз просиживали вдвоем целые вечера и посреди густых облаков табачного дыма потягивали густое амстердамское пиво.

—  Ну так вы, мейнгер Мек-Элайз приехали, чтобы купить зна­менитый утрехтский колокол и повесить его на этой проклятой ска­ле? Дело доброе. Вы знаете, я сам пострадал от нее. После я опять разбогател и молю святого Антония, чтобы и другие были не беднее меня. Но ведь колокол будет стоить не малого: иначе и нельзя, по­тому что вес-то в нем огромный.

—  Мы готовы заплатить за него, что вам будет угодно, мистер ван-дер-Маклин, — отвечал Мек-Элайз.

—Однако ж, как вы покупаете его на доброе дело, то и я хочу в нем участвовать; я ничего не потребую за работу; заплатите мне только за металл. Это будет та самая цена, которую мне уж месяца четыре пред­лагает Моисей. Не давайте мне того, что он бы с вас взял; дайте только то, что этот скряга мне сам предлагает; а между этими двумя ценами разница огромная! Есть ли у вас десять тысяч гильдеров чистоганом?

—Есть и побольше.

—  Больше мне не нужно; я вам говорю, что хочу тоже участво­вать в добром деле. А уж Моисею не продам! Не звонить этому колоколу ни у него в кармане, ни за упокой его души. Согласны? Так по рукам, и берите.

—По рукам. Наш город будет вам очень благодарен, мистер ванн-дер-Маклин, за ваше великодушие.

— Мне приятнее будет, капитан, когда меня станут благодарить моряки. Выкуримте же теперь по трубке.

Колокол перевезли на корабль; корабль пошатнулся и прыгнул под огромною тяжестью; деньги были заплачены, экипаж собрался и Мек-Элайзу медлить было нельзя.

Однажды, в тихое, прекрасное утро, бесчисленное множество открытых шлюпок, под парусами, с аллегорическими хоругвями, расписанными, вышитыми, покрытыми национальными и цехо­выми девизами, отчалили от абербротвейкского берега и длинною вереницей потянулись к скале.

В этих лодках сидели духовенство, певчие и все начальство го­родов Перта и Донди. По воде разносилась гармония, а легкие ладьи, сжавшись и стеснившись, походили издали на летучий мост. Тор­жественные гимны раздавались в таких местах, где с сотворения мира их не слыхали.

Андрус Мек-Элайз, со своими работниками, которые должны были повесить колокол, вскарабкался на скалу перед глазами тре­пещущей толпы. Прошел час в тревожном ожидании; потом, посредством колес и канатов, огромная медная масса начала поды­маться посреди лесов, вделанных в скалу, и благословения толпы, вместе с цветочными венками, взлетели на воздух.

Эти цветы падали потом в море, как дождь с неба, и вода была совершенно усеяна венками вокруг скалы, где не росло ни травы ни мху. Колокол, назначенный к тому, чтобы спасать плавателей от гибели, был окроплен святой водою.

Между тем как песни с живейшею благодарностью вознеслись к небу, налетел ветер и колокол запрыгал и звуки его возбудили громкие рукоплескания, потому что эти звуки теперь уничтожили всю опасность скалы для плавателей.

Несколько облачков, предвестников бури, пронеслось по небу и процессия поспешила к Абербротвейку. Через час весь берег был затоплен.

Море, яростное и шумное, воздымалось, восставало против звуч­ного сторожа, как бы силясь опрокинуть его в бездну; но колокол усердно исполнял свою обязанность и гудел громче бури.

Птицы со страхом отвечали криками на медный голос скалы. Они кружили вокруг этого голоса и, казалось, что он не допускал их спус­титься на скалу, которая часто служила им убежищем во время бури.

Наконец, Андрус Мек-Элайз отдохнул; работа окончена; ко­локол повешен. На другой день он ускользнул от изъявлений бла­годарности и празднеств, которые готовили ему граждане обоих городов, где имя его произносилось теперь с энтузиазмом.