50. Пленные колокола (344 стр. – 350 стр.)

Из покоренных городов великие князья и цари брали колокола, как военную добычу.

Так, в летописи под 1066 г. значится «Приде Всеслав и взя Нов­город и колоколы съима у Святыя Софии и паникадил съима».

Далее, под 1146 г. говорится, что «Изяслав в Киеве взял коло­кол».

Грозный царь, опустошая Новгород в 1570 году, взял из собора ризничную казну, многие драгоценные вещи, чудотворные Корсунские иконы, ризы и колокола ²).

Эти летописные указания, кроме того, ясно говорят, что коло­кола в те времена были слишком незначительного веса, вероятно, не тяжелее тех паникадил, которые вместе с колоколами Всеслав «у Святыя Софии съима».

Далее, мы видим, что в последующее время, когда вес и размеры колоколов значительно увеличились, «полон» их почти совсем пре­кратился, так как перевозить их по тогдашним дорогам было крайне затруднительно.

Но в более раннее время нашей истории такое пленение коло­колов было развито в сильной степени, и только в редких случаях победитель возвращался без этих трофеев, которым, очевидно, на­род придавал большое значение.

С побежденных брали то, что составляло, согласно условиям времени, наивысшую национальную святыню, каковой являлись тогда, между прочим, и колокола.

Не даром летописец восклицает – «о велико бяше беда в час   тыи!..» ¹).

Тверь в знак своей покорности выслала Иоанну Калите собор­ный колокол. Карамзин об этом говорит так: «Константин и Васи­лий Михайловичи уже не дерзали ни в чем ослушаться Иоанна и, как бы в знак своей зависимости, должны были отослать в Москву вещь по тогдашнему времени важную: соборный колокол, отменной величины, коим славились тверитяне».

От 1284 года сохранилась даже грамота смоленского князя Фео­дора Ростиславовича о суде про колокол ²).

Из Великого Новгорода и Пскова были вывезены их вечники московским государем. О том, до чего народ любил эти колокола, можем заключить из следующего летописного сказания. Когда в Псков явился дьяк Долматов с приказом великого князя отобрать вечевой колокол, то «псковичи, удариша челом в землю, и не могли против его ответа дати от слез и туги сердечныя. Токмо тые не ис­пустили слез, иже младенцы, ссущие млеко. И бе тогда во Пскове плач и стонание во всех домех, друг-друга обнимающе».

Когда, продолжает летописец: «На утрие же освитающему дни, позвониша на Вечье и собрашася», народ, хорошенько обсудив свое положение, пришел к заключению, что борьба с великим князем была немыслима и ничего более не оставалось, как подчиниться его воле.

И отвечал народ дьяку, что он готов покориться и «нынче Бог волен, да  Государь в своей отчине и дедине во граде Пскове, и в нас, и в коло-кол нашем».

Далее, летописец следующим образом описывает это событие: «И генваря в 13 спустиша колокол вечной у св. Троицы и начата псковичи, на колокол смотря, плаката, по своей старине и по своей воли и повезоша его на Святогорский двор к Ивану Богослову, где ныне Наместнич двор. Тоя же нощи повезе Третьяк вечной колокол к великому князю в Новгород» ¹).

На место этого колокола великий князь в 1518 году, по словам летописца, «прислал в Псков ко храму святой Троицы большой ко­локол, на место вечевого» ²).

Барон Гербенштейн в своих «Записках о Московии» пишет: «В старину Псков был весьма обширен и независим, но наконец в 1509 году Иоанн Васильевич овладел им и обратил его в рабство, а также увез колокол, звоном которого созывался сенат для совеща­ния о государственных делах (Senatus ad rempublicam coustitueudam cogebatur)» ³).

После покорения Новгорода оттуда был привезен в Москву ве­чевой колокол и повешен на колокольне Успенского собора.

«Как привезен был, говорит летописец, и взнесли его на колокольницу на площади с прочими колоколами звонити».

За колоколом, по преданию, ушел в Москву тот глухонемой зво­нарь, который весь свой век прожил при нем, звонил в него и не хотел расстаться с ним ⁴).

Полагают, что этот колокол впоследствии был помещен на На­батную башню около Фроловских (ныне Спасских) ворот.

В Тверской губернии, Вышневолоцкого уезда в с. Млеве, лежа­щем на берегу реки Мсты, при церкви Спаса Нерукотворенного показывают могилу какой-то Марфы.

Местное предание утверж­дает, что тут погребена Борецкая, умершая на пути в Москву и что вечевой колокол по приказанию царя брошен тут же в реку Мсту.

12 ноября 1623 года жители Витебска убили униатского епис­копа Иосафата Кунцевича, раздраженные жестокими его мерами к распространению унии. Шестнадцати зачинщикам этого дела от­рублены были головы, а так как все жители более или менее прини­мали участие в убийстве, то отнято было у города право Магдебургского суда, снят вечевой колокол, разорена ратуша и граждане отда­ны под непос-редственный суд и расправу воеводы. Современники записали, что когда с башни Ратуши снимали колокол и стали разру­шать самое здание, то раздалось повсюду тяжкое стенание ¹).

Во многих церквах и монастырях России и особенно в Сибири имеются колокола, называемые «пленными», взятые в плен, как военная добыча.

В Красноярске, на соборной колокольне, имеется один колокол, исписанный какими-то восточными письменами. По преданию, он взят из буддийского храма, по другим рассказам его нашли лет пять­десят тому назад при разрытии одного кургана в Минусинском селе.

В летописи под 1481 г. говорится: «Псковичи привезоша к вели­кому князю немецкаго полону 8 колоколов Вельязских». В другом месте находим: «Псковитяне прислали великому князю 50 Феллинских колоколов».

Во время войны царя Алексея Михайловича с Польшей, в Си­бирь было послано много пленных поляков и литовцев, а с ними отправлены и колокола. Некоторые из пленных колоколов при­везены были даже в Енисейск. Но война с Польшею кончилась, и вследствие Андрусовских договоров, по царскому указу, пленни­ки, одушевленные и неодушевленные, потянулись обратно на свои прежние места. Впрочем, нет сомнения, что как многие из литовцев и поляков добровольно остались в Сибири и после поступили то в городовые, то в линейные казаки, так и колокола, по крайней мере некоторые, не возвратились на родину ²).

Обычай вывозить колокола, как военную добычу, заставлял на­селение, во время нашествия неприятеля, прятать их.

Находка колокола в погосте Дворицах, Псковской губернии, Новоржевского уезда 29 июня 1897 года, подтверждает это.

Он найден был при следующих обстоятельствах: девочка, ло­вившая в реке раков, случайно заметила в реке колокол, который оказался очень древним. Недалеко от берега она ощупала рукою на дне реки какое-то углубление, а в нем двух раков. Чтобы вытащить их из воды, она принуждена была оттащить кусок земли, закрывший это углубление, которое и оказалось внутренностью колокола.

Найденный колокол весит около пяти пудов и имеет следую­щую надпись: «Лета 7098 (1590 год) ноября 2-го дня слит бысть колокол сий к великомученицы Парасковеи нареченный Пятницы в Ржеву Пустую (очевидно, в существовавший раньше в Псковской области городок Пусторжев) при государи цари и великом князе Феодоре Ивановиче всея Руси повелением детей боярских… (не ра­зобрано слово, вероятно, собственное имя; вообще надпись, сде­ланная без словоразделения, читается нелегко) Иванова сына за Петра Александрова сына Бух-востовых (фамилия имеющая пред­ставителей и в настоящее время), и при священнике Феодоре, а лил колокол Васка Иванлов».

Таким образом, открытому колоколу триста лет. Вероятно, он был зарыт в землю во время бывшего здесь «литовского разорения», а не попал сюда случайно, например, во время пожара церкви, так как в ухе колокола сохранилась деревянная плаха, на которой он висел, и река, размывающая берега, вымыла его ¹).

Вообще около Двориц, упоминаемых в Псковской летописи уже под 1536 г., находят много древностей.

Так, несколько лет тому назад один крестьянин в находящемся в полверсте от Двориц болоте, недалеко от того места, где, по пре­данию, был монастырь, упоминаемый в той же Псковской летописи и сожженный во время литовского нашествия, нашел колокол с ла­тинской надписью: «Gloria Dei manet in aeternum» и с датою 1554 г.

Здесь, недалеко от Двориц же, диакон Туровской церкви нашел котел с древними медными монетами ²).

О находке древних колоколов в воде встречаем в грамоте ца­ревны Софии, которую приводим ниже:

«Похвальная грамота государыни царевны Софии Алексеев­ны Холмогорскому и Важскому архиепископу Афанасию, за усерд­ное его старание о построении соборной церкви во имя Преобра­жения Господня. Писана 1485, в июле: «От великия государыни благоверныя царевны и великия княжны Софии Алексеевны бого­мольцу нашему Афанасию, архиепископу Колмогорскому. В ны­нешнем во ру7г (1685) году июня в к7н (28) день писал ты к Нам вели­кой государыне: на Колмо-де-горах у нашего богомолья соборныя церкви боголепнаго Преображения Спасова колокольня каменная в совершенно строения приходит; а соборную церковь строить нача­ли майя с ‹ (10) числа, а припасов камени тесового и бутового к то­му церковному строению довольно кирпича двести тысяч от Архангельскаго города взято, да июня в G (3) числе в озере Яков-левском, во время ловли рыб, нашли три колокола, и те колокола построены в соборе на колокольне. И Мы великия государыня благоверная царевна и великая княжна София Алексеевна о тщании твоем к строению соборныя церкви боголепного Преображения Господня и о колокольном строении жалуем тебя и похваляем. Писана на Мос­кве, Лета зр7уг (1685), июля в … день» ¹).

После мирного договора со Швецией жителям Нарвы была от­дана обратно обращенная А. Д. Меншиковым в православную цер­ковь кирха для свободного богослужения, но колокола были взяты.

Об этом в указе императрицы Анны Иоанновны от 12 февраля 1733 года за №6323 ²) читаем: § 3 – имеющиеся ныне на той бывшей кирхе 9 колоколов с нее, ежели ей отдача по прежнему учинена бу­дет, велеть снять и отдать их к соборной в том городе  Нарве  обре­тающейся  Преображения Господня церкви для благовеста и звона, и для тех колоколов построить вновь колокольню, на той или при той церкви, а удобное к тому колокольному строению место имеет­ся, а без той колокольни, при соборной церкви, в том новозавоеванном городе Нарве, быть отнюдь невозможно».