49. Ссылка угличского колокола (340 стр. – 344 стр.)

В Тобольске на церкви Всемилостивейшего Спаса находился сосланный Борисом Годуновым набатный колокол, в который заблаговестили, когда был умерщвлен в Угличе Дмитрий царевич. Звонил соборный сторож Максим Кузнецов и вдовый священник Федот, прозванный «Огурец».

Летописец об этом событии говорит: «Соборный же пономарь, видя пагубу блаженного и тек на колокольню, запреся тамо и нача в колокол бити; они же убийце и советницы их приступаху к не­му, веляху ему престать, он же паче бияше, хотяху же и его убити, но не могоша» ³).

Пораженный этим убийством и полный мщением, народ преж­де всего свою злобу и месть излил на этот колокол. Его сбросили с колокольни, отрубили одно ухо и били кнутами.

В статье М. И. Пыляева «Исторические колокола» ⁴) находим лю­бопытные сведения об этом колоколе.

По приказанию Бориса Годунова он был сослан в Тобольск в 1595 г. и повешен был сначала на Спасскую колокольню. Здесь он висел до 1837 года, когда по распоряжению архиепископа Антония, снят оттуда и повешен подле архиерейского дома, при крестовой церкви, под небольшим деревянным навесом.

Целью последнего перемещения было то, чтобы показать, если потребуется, эту историческую достопримечательность посетив­шему в 1837 году Тобольск Наследнику цесаревичу.

В настоящее время углицкий колокол сзывает к богослужению, а в то время, когда он висел на соборной колокольне, в него отбивали часы и при пожарах били в набат.

Весу в нем 19 пудов 20 фунтов, он корноухий, т.е. с отсеченным ухом. Звук у него резкий и громкий, надпись по краям вырезана, а не вылита, она гласит: «Сей колокол, в который били в набат при убиении благоверного царевича Димитрия в 1593 году, прислан из города Углича в Сибирь в ссылку в град Тобольск к церкви Всемилостивейшего Спаса, что на Торгу, а потом на Софийской ко­локольне был часобитной».

Как склад надписи так и форма букв новейшего времени.

В декабре 1849 года в Угличе возникла мысль о возвращении сюда ссыльного колокола; местные жители, в числе сорока человек, обратились к министру Внутренних дел графу Перовскому с прось­бою об исходатайствовании им Высочайшего разрешения для воз­вращения из Тобольска на их счет колокола.

По докладу министром этой просьбы императору, повелено: «Удостоверясь предварительно в справедливости существования коло-кола в городе Тобольске и по отношении с обер-прокурором, просьбу сию удовлетворить».

Министр вошел в сношения с обер-прокурором и, по предло­жению последнего, Синод обратился с вопросом о колоколе к То­больскому архиепископу Георгию.

Из ответного на этот вопрос сношения преосвященного Георгия оказалось, что в Тобольске при крестовой Святодуховской церкви тамошнего архиерейского дома действительно находится корно­ухий колокол, слывший ссыльным, и что в сочиненной в Тобольске книге, под названием «Краткое показание о сибирских воеводах» есть известие о присылке в 1593 году в Тобольск в ссылку корноухого колокола, в который били в Угличе в набат при убиении бла­говерного Димитрия царевича.

Затем Синод сделал предписание ярославской Духовной конс­истории «собрать самовернейшие сведения – не известно ли епар­хиальному начальству, или духовенству города Углича, чего-либо положительного о том колоколе, о возвращении которого из То­больска просят углицкие граждане».

Вследствие этого и Консистория, с утверждения архиепископа Ярославского и Ростовского Евгения, указом от 25 июля 1850 го­да, сделала сообразное тому предписание углицкому Духовному правлению.

В этом предписании велено было обратить внимание и на архив правления, но так как хранящиеся в нем бумаги восходят не далее 1740 года, то, разумеется, он и не мог послужить никаким доку­ментом по вопросу о колоколе.

Но за всем тем некоторые лица из означенного духовенства выставили на вид местное предание, свидетельствующее о ссылке углицкого набатного колокола в Тобольск, и известия об этом, нахо­дящиеся в «Древней Российской вивлиофике» – Н. Новикова, в «Истории государства Российского» – Н. М. Карамзина и в «Па­мятниках Мос-ковской древности» – И. М. Снегирева.

Преосвященный Евгений, донося об этом Синоду, прибавил, что епархиальному начальству «ничего положительного об означенном колоколе не известно».

Синод, рассмотрев приведенные углицким духовенством сведе­ния о колоколе, нашел их, точно так же как и сообщенные архиереем Георгием, неудовлетворительными, и в определении своем, под­писанном 11-го мая 1851 года, объявил, «что сими сведениями не подтверждается мысль, что колокол сей тот самый, которым воз­вещено было в Угличе убиение царевича Димитрия, и что, вероят­но, мысль сия уже поколеблена в понятиях самих углицких жите­лей известием, напечатанным в «Ярославских губернских ведо­мостях» 1850 года, №5».

Этим и окончилось дело о возвращении колокола.

В 1888 году в Угличе опять возникло в среде граждан дело о колоколе, и в Петербург приезжал выборный от городской думы г. Соловьев хлопотать о возврате его из Тобольска.

Хлопоты его увенчались успехом, и в 1892 году 20 мая колокол был обратно перевезен в Углич, где был встречен представителями всех сословий города с массой народа.

К девяти часам утра 21 мая колокола были уже помещены на временную звонницу, устроенную против собора на площади.

В девять часов началась божественная литургия, на которой присутствовали представители города и большое стечение народа. После литургии местный протоиерей А. Субботин сказал прили­чествующую случаю речь, в которой приветствовал граждан города Углича с возвращением в стогны града ссыльного колокола, возвес­тившего 15 мая 1591 года о кровавом событии – мученической кон­чине царевича Димитрия.

Затем, после литургии, совершен был крестный ход из собора на площадь, где помещен колокол. Здесь при участии всего городско­го духовенства, при громадном стечении народа совершено было благодарственное Господу Богу молебствие.

По окончании молебна местный протоиерей, окропив крестооб­разно святой водой колокол, позвонил в него. И раздался по Угличу заунывный звон, который три века тому назад печально пронесся здесь, извещая о мученической кончине любимого народом царе­вича Димитрия. Перед умственным взором присутствующих пред­ставилась мрачная страница того печального времени.

Что каждый чувствовал в это время – трудно описать; заметно было, что многие плакали и долго не отрывали глаз от свидетеля отдаленного и не забытого прошлого, на мгновение переносясь к это­му прошлому и как бы переживая трудную годину своих предков ¹).

В настоящее время этот колокол помешен в городской музей.

В Николаевском Карельском монастыре имеется набатный ко­локол, отправленный из Москвы, как говорит предание, по указу царя Феодора Алексеевича в 1861 г. за то, что звоном своим испугал его во время послеобеденного сна.

Между опальными и ссыльными колоколами есть некоторые на­зываемые лыковыми, т.е. такие, которые были ранее разбиты и затем связаны лыком. Такой лыковый колокол имеется в одном из мо­настырей Костромской губернии, куда он был прислан из Москвы Иваном Грозным.