31. Колокола Ивана Великого (216 стр. – 221 стр.)

В том же, 1812 г., во время взрыва на колокольне Ивана Вели­кого три большие колокола: Реут (старин. Ревун, но некоторые полагают, что название этого колокола произошло от двух нот: re–ut), Лебедь и Воскресный остались невредимыми и только у первого из них отбились уши, которые и были впоследствии довольно ис­кусно приделаны. Самый же большой колокол – (Успенский, 3551 пуд) – совершенно разбился.

Этот колокол был вылит при императрице Елисавете Петровне мастером Слизовым в 1760 году и украшен с одной стороны изо­бражениями Спасителя, Божией Матери и Иоанна Предтечи, а с другой – Успения Божией Матери и Московских чудотворцев Пет­ра и Алексия митрополитов. Под изображениями святителей нахо­дились портреты: Петра I, Екатерины I, Елисаветы Петровны, Пет­ра III, Екатерины II и Павла I.

Колокол этот был заменен новым в 4000 пудов, отлитым масте­ром Богдановым, причем к прежним портретам прибавили пор­треты Александра Благословенного и его августейшей семьи.

О   поднятии этого колокола нам удалось найти любопытную историческую справку ¹). «По приезде преосвященного митропо­лита Серафима в Москву в 1819 году, докладывают ему стороною, что построенная Богдановым каланча для подъема колокола на колокольню Ивана Великого нетверда и брусья на колокольне не­достаточны и ненадежны.

Слухи эти касались столь важного предмета, что преосвящен­ный митрополит не мог оставить их без внимания и отнесся к военному Генерал-губернатору с требованием архитектора и механика для освидетельствования каланчи и колокольни.

Чиновники, командированные гр. А. П. Тормасовым осмотреть сору-жения, боясь взять на себя ответственность, нашли каланчу и колокольню ненадежными и предлагали построить новую каланчу и сделать гранитные столбы на колокольне и покрыть их перекла­динами.

Конечно, такие сооружения потребовали бы слишком много времени и затрат. Богданов явился к митрополиту и просил дать разрешение поднять колокол, ручаясь за прочность своей головой. Эта уверенность Богданова подействовала на митрополита, и он дал свое согласие.

В назначенный день преосвященный Серафим вместе с духо­венством приехал в Успенский собор. Вся площадь была покрыта несметным числом зрителей. Вдруг докладывают преосвященному, что Богданов, сидя на крыльце, горько плачет. Весть эта очень встре­вожила митрополита: он думал, что Богданов плачет от робости или раскаяния.

Митрополит призывает его и узнает, что он плачет потому, что ему мешают. Владыко, успокоив Богданова, приступил к освяще­нию колокола по церковному чиноположению и, благословив, при­казал поднимать.

Колокол пошел очень ходко и ровно вверх. Богданов находил­ся на нем. Когда колокол был на половине высоты, внезапно раз­дались с разных концов площади крики: «Иван Великий шатается, каланча падает!».

Толпа заколебалась, послышались крики и вопли женщин и детей, поднялась такая суматоха и давка, что катастрофа казалась неизбежной. К счастию, обер-полицейместер не потерялся и с уди­вительным присутствием духа кинулся к одному из семи воротов, коими поднимался колокол, и решительным и уверенным голосом объявил, что это неправда, что это выдумка мошенников.

Митрополит, боясь, что переполох может повториться, велел объявить народу, что поднятие колокола откладывается до завтраш­него утра.

Но, когда народ разошелся, колокол был благополучно поднят в тот же вечер и на другой день окончательно утвержден на пе­рекладинах.

В день поднятия колокола митрополит пригласил к себе на обед Михаила Гавриловича Богданова, обласкал его и спросил:

– Ну, а если бы я не дал тебе согласия на поднятие колокола, а послал бы то на разрешение в Петербург, что бы ты сделал?

– Я уже решился, — отвечал Богданов. — Я бы ночью привез ко­локол и поднял бы его потихоньку своими рабочими, а там бы воля Вашего Высокопреосвященства наказать меня!

Рассказывают также, что когда еще устроил Богданов скрепы для поднятия колокола из ямы, по отливке его, то приходил на завод известный иностранный механик и, из сожаления к неученому рус­скому литейщику, доказывал ему невозможность поднять такую тяжесть на столь ненадежные перекладины.

– Приходи завтра звонить в этот колокол, — ответил Богданов.

И действительно, колокол на другой день уже висел на них и оста­вался до самого поднятия на колокольню» ¹).

У мастера Богданова, имевшего колоколо-литейный завод в Москве, помощниками находились крестьяне из Рязанской губер­нии, того же уезда, села Летова. Впоследствии эти рабочие сами становились мастерами, переходили на другие заводы и также при­нимали к себе в помощники своих односельчан, так что в последнее время большинство колоколо-литейных мастеров, родом из Рязанской губернии, если не из села Летова, то из близлежащих к нему сел. Славятся также мастера из Саратовской губернии.

По сторонам большого Успенского колокола висят следующие три колокола:

Семисотный – литый в 1704 году мастером И. Моториным.

Вседневный, или будничный, названный так по указу патриарха Иосифа, отлит в 1652 году мастером Емельяном Даниловым, имеет весу 988 пудов 30 фунтов, впоследствии треснул, и императрица Екатерина Великая приказала в 1782 году перелить его мастеру Якову Завьялову, с прибавкою еще 20 пудов. Теперь он весит 1017 пудов 14 фунтов.

Реут – в 2000 пудов, лит при царе Михаиле Феодоровиче пу­шечным мастером Андреем Чоховым и по указу того же патриарха назван – Полиелейным.

На нем надпись: «Божиею милостию повелением великого госу­даря, царя и великаго князя Михаила Феодоровича, всея России самодержца, и по благословению по плотскому рождению отца его государева, а по духовному чину отца его и богомольца, великаго господина и святейшаго патриарха Филарета Никитича, Москов­скаго и всея России, слит сей колокол к соборной церкви Успения Пречистыя Богородицы и великих чудотворцев Петра, Ионы, лета 7130 (1622), делал колокол пушечный мастер Андрей Чохов»; весу на нем не назначено, а по примечанию имеет 2000 пудов.

Кроме того, на колокольне Ивана Великого находятся 34 коло­кола. Они висят в трех ярусах. Замечательные из них следующие:

В нижнем ярусе: Медведь – в 450 пудов. «Медведь», отлит в Нов­городе в 1501 г. повелением царя Ивана Васильевича и затем на­ходился на колокольне Ивана Великого в нижнем ярусе, когда в 1775 г. перелит; на нем надпись: «Всесильнаго Бога  Спаса  нашего  Иисуса  Христа,  Пречистыя Его Матере Пресвятыя Богородицы честнаго и славнаго ея Успения, повелением царя и великаго князя Ивана Васильевича, всея России Самодержца, сделан бысть сей колокол в Новом городе в 7009 году (1501), июля в 4 день, мастер Иван Алексеев, весу 450 пудов».

Лебедь – 450 пудов, перелит из старого в 1775 году и оставлен такого же вида, с сохранением прежней надписи: «Лета 7040 (1532) повелением благовернаго и христолюбиваго великаго княза Ва­силия Ивановича, Божиею милостию государя всея России, и при сыне его князе Иване Васильевиче, сольян бысть сей колокол в преименитом и славном городе Москве. Hikiwas Obraker, 537, а делал Николай, весу в нем 445 пуд».

По словам отца Израилева, Лебедем этот колокол назван потому, что эта птица, при помощи трубчатого устройства дыхательного горла своего, производит громкий звук, подавший повод к сказке о «Лебединой песне» ¹).

В среднем ярусе: Новый – в 200 пудов, называемый также Немчином, потому что на нем находится иностранная надпись, из ко­торой видно, что он лит в 1651 г. На нем находится изображение Божией Матери с Младенцем.

Корсунские колокола перелиты после пожара. На большом нахо­дится следующая надпись: «Божию милостию, повелением царя и государя великаго князя Ивана Васильевича всея России самодерж­ца, перелит бысть сей колокол корсунский, лета 7067 (1559); пере­ливал мастер Нестер Иванов сын Псковитинов; весу 40 пуд».

А. Ф. Вельтман ²), описывая этот колокол, говорит: «Может быть это были памятники взятия Корсуня (Херсона) Владимиром, в 988 го­ду, когда он вывез оттуда два медных капища (бюста) и четыре мед­ных коня. Но вероятнее, по незнанию литейного искусства, колоко­ла для храмов киевских в древности выписывали из Херсона».

Марьинский, вклад в память боярина Бориса Ивановича Моро­зова и его боярыни с надписью: «Лета 7176 (1663) марта в 23-й день, вылит сей колокол к церкви преподобной Марии Египетской по душах блаженныя памяти боярина Бориса Ивановича Морозова да по жене его боярыне». Здесь висят еще пять других колоколов пе­реборных.

В верхнем ярусе заслуживают особого внимания два Корсунские зазвонные колокола. Они имеют особенно беловатый цвет и издают чистый мелодичный звук, почему некоторые предполагают, что в составе сплава вошла большая доля чистого серебра.

Кроме того, находятся колокола: стольника Д. О. Арсеньева, боя­рина Федора Ивановича Шереметьева и Владимирских граждан: Родионовых, Хлынова и Сомова.

Святейший Иоаким патриарх Московский и всея России во 188 (1689) году в сентябре месяце указал ключарям, как докладывать о благовесте, о прозвании колоколов, как их в докладе называть, что новый большой и тот в докладе называть Успенским, а старой Ус­пенской в докладе называть Воскресным, а Реут в докладе называть полиелейным, а что всегда благовест в него бывает, и тот называть вседневным ¹).

В 1909 году с колокольни Ивана Великого выпало несколько кирпичей, карниз продолжал осыпаться. Кроме того, балки на ко­локольне Ивана Великого, на которых подвешены колокола, сильно обветшали и грозили падением.

Синодальная контора образовала комиссию и поручила ей ис­следовать этот вопрос. Комиссия нашла, что необходимо сделать ремонт. Тогда контора возбудила ходатайство об отпуске необхо­димых сумм из государственного казначейства.

Теперь возник другой вопрос. В интересах прочности балки не­обходимо сделать металлическими. Но, по мнению некоторых лиц, с установкой железных балок изменится и характер звона коло­колов Ивана Великого. Решено было обратиться за разъяснением к компетенции сведущих лиц.

Колокольня Ивана Великого, как известно, состоит из двух час­тей: так называемого «Годунова столба» и «Филаретовой пристрой­ки». Первая была построена в 1600 году Борисом Годуновым. Она 38 сажен высоты. Колоколов на ней: 6 на 2-м ярусе, 13 на 3-м и 8 на 4-м; все они, как оказалось, укреплены на железных балках лет 40 тому назад.

Комиссия нашла, что весь карниз, весьма ветхий и выветрив­шийся снаружи, может упасть. Снизу он кажется слегка провисшим. Опасное место под колокольней, около Царя-колокола, огорожено забором. Говорят также, что эта колокольня накренилась по на­правлению к Благовещенскому собору и что звук колоколов, будто вследствие этого, гораздо яснее доносится в эту сторону и слабее слышен с площади.

После осмотра комиссии приступили к ремонту колокольни, внизу произведена кладка кирпичей. Пока всего ремонта произвес­ти не удалось, так как из ассигнованных на дело ремонта 40.000 руб­лей, было пока отпущено только 10.000.

На Филаретовской пристройке, где находятся большие коло­кола, произведено перевешивание колоколов с деревянных балок на новые балки железной конструкции.

Опасение, что железные балки изменят звук не оправдались, звук колоколов по прежнему остался чистым и ясным.

На эту работу составлено было несколько смет в 18, 20 и 30 ты­сяч рублей. Однако эту работу исполнил один завод всего за восемь тысяч рублей. Перевешены были четыре колокола.

Предание говорит, что между древнею церковью Св. Иоанна, Списателя Лествицы (где ныне Иван Великий), и соборами Успен­ским и Архангельским был деревянный невысокий брусяной сруб с крышею. Здесь висел только один колокол в 1000 пудов, слитый в первой половине XVI столетия.

Народ прозвал этот колокол за его необыкновенную, по тогдаш­нему времени, величину – царем-колоколом. В него благовестили только в большие праздники и, вообще, в торжественных случаях ¹). Преследуя огромные размеры колоколов, часто упускали из виду главное – благозвучность и стройность целого звона, т.е. то, что главным образом должно цениться в колоколе.

Из колоколов замечательны по своему певучему звону: Савино-Сторожевский в Звенигороде и Симоновский в Москве. Оба эти колокола отлиты в XIII веке.