29. Колокольня Иван Великий (200 стр. – 207 стр.)

Звон на Ивановской колокольне представляется необыкновен­но торжественным, особенно когда производится во все колокола, что бывает в самые большие праздники и при торжественных слу­чаях; он называется «красным звоном» и имеет свою особую ме­лодию.

В ночь под Христово Воскресение красный звон совершается по особому, исстари существующему в Москве, обычаю.

Призывный звон к заутрене начинается с колокольни Ивана Великого в Кремле. Для вящщего благолепия и торжественности этого великого момента все московские церкви должны ждать, пока ударит громадный Ус­пенский колокол Ивана Великого.

На первый удар его, вдали, подобно эху, отзывается колокол Страстного монастыря и затем уже разом, как будто по мановению капельмейстера, начинают гудеть колокола всех сорока-сороков московских церквей.

Еще только не успели пробить полночи часы на Спасской баш­не, как задребезжал сигнальный колокольчик «кандия» от Успен­ского собора и, как всегда бывает, многотысячная толпа на площади Кремля стихла; и вдруг ударили… Дрогнул воздух, рассеченный густым, но мягким ударом Успенского колокола! Торжественно понеслась, разрастаясь, широкая звуковая волна; перекатилась она с кремлевского холма за Москву-реку и разлилась далеко вокруг.

Как хорошо, как торжественно потрясает ночной, остывший воздух это густое «бархатное» la bemol! Второй удар еще сильнее, еще сильнее, еще могучее, а в отклик ему перекатный звон тысячи колоколов всех церквей слился в один протяжный гул.

Растут все больше и больше радостные звуки, переливаясь, дро­бясь среди торжественной тишины ночи! Чудится, будто бы не зем­лею порождены они, будто с темного свода небес льется этот могу­чий, стройный звон колоколов на безмолвную землю, оцепеневшую в немом благоговении.

Этот величавый «красный звон» московский, этот «язык не­ба» – лучше всего слушать с высоты Воробьевых гор, особенно если ветер на Москву. Тогда масса звуков борется с течением воздуха и не сразу, а постепенно наступает на вас, наполняя собою огромное пространство, раскинувшееся между «Воробьевкой» и городом.

А. Н. Муравьев, путешественник по святым местам, пишет: «Посреди таинственной тишины сей многоглаголивой ночи вне­запно с высоты Ивана Великого, будто бы из глубины неба, раздался первый звук благовеста, – вещий как бы зов архангельской трубы, возглашающей общее воскресение. И вот, при первом знаке, данном из Кремля, мгновенно послышались тысячи послушных ему коло­колов, и медный рев их наполнил воздух, плавая над всею перво­престольною столицею; она была объята сим торжественным зво­ном, как бы некоею ей только свойственною атмосферой, проник­нутою священным трепетом  потрясаемой меди и радостью благовествуемого торжества. Слышало ухо и не могло насытиться сей дивною гармонией будто бы иного надоблачного мира» ¹).

Англичанин Мекензи Уоллес ²), иронически относящийся ко все­му русскому, так описывает кремлевский звон под Светлое Воскре­сение: «Толпа стояла в ожидании доброй вести: «Христос Воскресе!» с приближением полуночи шум голосов постепенно затихал, особенно к двенадцати часам, когда большой колокол Ивана Вели­кого начал гудеть своим густым басом. По этому сигналу со всех других московских колоколен вдруг раздался радостный перезвон».

Далее Мекензи Уоллес говорит: «В то же самое время каждый из колоколов Москвы, которым имя легион, казалось бешено желал заглушить своего соседа; рев большого колокола над нашими го­ловами смешивался с тонкими и острыми звуками своих тщедуш­ных соперников.

Если демоны живут в Москве и не любят колокольного звона, как это предполагают, то в эту ночь у темного царства должен был происходить настоящий погром с поголовным бегством. Всему это­му оглушающему шуму вторили частые пушечные выстрелы с Тайницкой башни».

Колокольня Иван Великий была издревне общею колокольнею всех кремлевских храмов. Первоначально создана в 1329 году ве­ликим князем Иоанном Первым Даниловичем Калитой, с церковью во имя св. Иоанна Лествичего или Списателя Лествицы в память рождения сына Иоанна, в день, празднуемый этому святому.

В 1508 году, эта церковь, называвшаяся Иоанн Святый иже под колоколы, перестроена при великом князе Василии Иоанновиче, Алевизом.

Колокольня же в том виде, как она есть, довершена надстройкою во второе лето правления Бориса Годунова, и без сомнения начата в царствование боголюбивого и богомольного царя Феодора Иоан­новича.

Таким образом, распространившееся предание о постройке этой колокольни Борисом Годуновым, во время голода, для прокорм­ления народа, есть мнимое.

Колокольня закончена в 1600 году, за год до неурожайного года (1601) и за два и более до совершенного голода или меженины, когда Борис по преданию, основанному на следующих строках Николаев­ской летописи: «Видяж царь Борис такое Божие прогневание и повеле делати каменное дело многое, чтобы людям питатися и сделаша каменныя палаты большия, на взрубе, где были царя Ивана хоромы» ¹), предпринял каменное дело для прокормления рабочего народа в Москве.

Под главой Ивановской колокольни находится следующая под­пись: «Изволением Св. Троицы, повелением великаго государя и царя В. К. Бориса Феодоровича всея России самодержца, и сына его благовернаго великаго государя цесаревича князя Феодора Бори­совича всея России, храм совершен (т.е. окончен), позлащен во вто­рое лето государства их 108 (1600) году» ²).

Итальянский мастер Петрок строил храм Воскресения. Он окончил постройку уже в 1543 году, не доделал только каменной лестницы к храму, которую, как и двери в храм, приделали уже московские мастера в 1552 году.

Не известно по какому обстоятельству храм был устроен на высоте третьего яруса всего здания и для каких потребностей оста­вались два нижние яруса, возле которых построена была лестница.

Летопись не упоминает при этом, что здание было построено для колоколов, и именно для больших колоколов, какой, например, был слит в 1533 году с именем Благовестник, помещеннный до времени на деревянной колокольнице за алтарем Архангельского собора, по всему вероятию в ожидании, когда построится упомянутое здание новой колокольни.

Должно заметить также, что колокольня была выстроена в сте­нообразном виде на четыре угла по древним русским образцам нов­городских и псковских.

Что здание строилось именно для такой колокольни, это вполне подтвержает весь склад его основания необычайной фундаменталь­ности и прочности.

Строительная масса нижнего этажа состоит из сплошной кладки камня или кирпича и имеет стены толщиною в четыре аршина. Ос­новные стены Ивана Великого имеют три аршина толщины.

«По-видимому, — говорит И. Е. Забелин ¹), — свидетельство о по­стройке этого здания в 1543 году описателями московских достопа­мятностей было забыто, так что здание обозначалось именем при­стройки к Ивану Великому, сооруженной будто бы при царе Михаиле Феодоровиче и при патриархе Филарете, почему здание стали име­новать Филаретовскою пристройкой и Филаретовской башнею» ²).

Между тем в действительности выходило наоборот. Самый Иван Великий, построенный в 1600 году, является пристройкой к этому коренному древнему зданию с южной стороны, а с северной его стороны при Михаиле Феодоровиче была сооружена так назы­ваемая Филаретовская патриаршая пристройка, что и составило одну связанную группу колоколен, состоявшую из трех отделов: из Ивановского столпа, из здания, сооруженного Фрязином Петроком, и из Филаретовской пристройки, как это в том же виде существует и доныне.

В 1812 году Наполеон ³) старался взорвать всю эту группу и до­стиг цели только наполовину. Были разрушены: Филаретовская пристройка и верхняя половина здания Фрязина. Иван Великий оказал только неопасную трещину.

Один из очевидцев ⁴), бывший в Москве в 1812 году, вот как опи­сывает Ивановскую колокольню после взрыва: «По совершенном изгнании неприятеля из Москвы, в Кремль никто впускаем не был караулившими казаками; однако мне случайно удалось проскольз­нуть и взглянуть вблизи на его разрушение.

Первое внимание я обратил на колокольню Ивана Великого, лишенного на главе венчавшего его креста; хотя он, т.е.  Иван  Ве­ликий  в основании своем и не потерпел повреждения, но находив­шаяся подле него часть колокольни была взорвана и на том месте, где с ним соединялись пристройки, излом красных кирпичей упо­доблялся кровавой ране.

Разрушенная часть колокольни представлялась в виде огромной кучи раздробленных камней, на ней лежали от тысячи до трех тысяч пудов три большие колокола, как легкие деревянные сосуды, пере­вернутые кверху дном силою взрыва.

Стены соборов: Успенского, Архангельского, Благовещенского и Грановитой палаты до того были облеплены толстым слоем му­сора, при взрыве колокольни, что невозможно было определить прежнего колера, железные крыши их были пробиты огромными камнями, толстыми деревянными брусьями и тяжеловесными язы­ками от больших колоколов».

По тщательном исследовании оказалось: взорвана старая коло­кольня возле Ивана с храмом Рождества Христова, построенная в 1543 году Фрязином Петроком Малым, но разрушилась у ней толь­ко верхняя половина, где висели большие колокола, упавшие на землю, под грудой камней и кирпича.

Основание здания осталось целым. Большой Успенский колокол, как было сказано выше, разбился, у Реута отбились уши, воскресный и будничный сохранились в целости.

Точно также разрушилась только в верхней половине стоявшая возле Филаретовская пристройка с меньшими колоколами ¹).

Впоследствии к Реуту вновь были искусно приделаны уши и тот колокол нисколько не изменился. Но в последние годы этот колокол от вделанных ушей и от времени настолько повредился и обветшал, что в него стало опасно звонить, почему он стал негодным к упо­треблению и теперь в него совершенно не звонят ²).

В Западной Европе наибольший колокол находится в Кельне, это – «Kaiser Clocke», лит в 1847 году, весом около 1670 п., вышины 3,25 метр., диаметр 3,4 м.

Любопытно отметить, что русские, заимствовав на Западе коло­кола для применения к церковной службе, не позволяли иметь коло­колов иностранцам, церкви которых находились в Москве.

Рейтенфельс, посетивший Москву в 1671 году, сообщает: «Из предместий замечательна Иноземная слобода или Кукуй, лежа­щая от внешней ограды города недалеко. Дома в ней деревянные, по­строены на немецкую стать. Здесь, вдали от русских, немцы имеют три лютеранских кирхи и две кальвинистских – голландскую да английскую, но без колоколов».

Этот же случай отмечает и Эрколе Зани, бывший в Москве в следующем 1672 году, и Кольбергер, который прибавляет, что нет не только колоколов, но даже и органов.

Но в конце XVII столетия нетерпимое отношение русских к ино­земцам, впрочем кроме католиков, видимо, прекратилось. Адам Брандт, бывший в Москве в 1692-1694 годах, пишет: «Лютеранам, коих там (т.е. в Москве) много, как и кальвинистам, дозволено сво­бодно отправлять богослужение. Первые в Немецкой слободе имеют две прекрасных каменных кирхи, вторые – одну, тоже прекрасную.

Католики же, подобно жидам, могут совершать службу лишь в купленном ими доме, но с тем условием, чтобы в царстве не было ни одного иезуита и не совершалось мессы, а иначе – его прогонят, что и было с одним иезуитом несколько лет назад, дерзавшим это сде­лать.

Нынешний царь Петр Алексеевич подарил камню на новую цер­ковь, позволил соорудить и колокольню».

Доктор Отте в своей книге Clockenkunde ¹) вот что сообщает о русских колоколах.

«Что касается числа колоколов, то Россия удерживает первен­ство перед всеми странами земли. Ее церкви в избытке снабжены колоколами всякого рода и величины, и в одной Москве их находит­ся до 1700. Колокольня Ивана Великого имеет в четырех ярусах 37 колоколов. Собственный звон колоколов, посредством раскачвания их, не в обычае; большие колокола вообще не назначены для качания и поэтому привязаны крепко и неподвижно. Но Иван Ве­ликий в Москве знаменит не только числом, а еще более гигантской, граничащей со сказочностью, величиной многих своих колоколов; впрочем трудно согласить между собою различные противоречивые известия об этом. Колокольня при пожаре 1812 г. потерпела значи­тельные повреждения. Колокол по имени «Большой», слитый в 1710 г., весом в 124.000 фунтов (3100 пудов), упал и потому не употребляется. В 1817 г. император Александр приказал поднять его и одновременно увеличить до 144.000 фунтов (3600 пудов). Перелил его Богданов и очень удачно. Колокол имеет 18 фу­тов в поперечнике и 21 фут высоты; его язык весит 4200 фунтов (105 пудов); он украшен рельефными портретами императорской фамилии, равно как изображениями Спасителя, Пресвятой Девы и Иоанна Крестителя. Этот так называемый «Новый Колокол» – са­мый большой из всех, какие употребляются, но еще более превос­ходит его другой, которым, кажется, едва ли хоть один раз восполь­зовались. Этот «Царь-колокол», бесспорно, величайший в свете, ведет происхождение от времен императрицы Анны и перелит в 1734 г. из еще большего старого испорченного колокола. Его попе­речник имеет 22 фута 5 ¹/₃ дюйма, высота 21 фут 4 ½ дюйма и тол­щина его вершины 25 дюймов. Вес его считается в 400.000 фунтов (10.000 пудов) и оконечность языка имеет 6 футов в объеме. Гигант, который еще в 1737 г. упал во время пожара стропил и отчасти ушел в землю, в 1837 г. (через 100 лет) по приказанию императора Нико­лая был поднят из его могилы и поставлен на каменный фундамент; он украшен рельефами и надписями, но на одной стороне основания у него отломлен столь большой кусок, что можно свободно входить внутрь колокола».

Величина наших колоколов особенно делается осязательной при сравннии ее с величиной колоколов в главнейших городах За­падной Европы.