27. Как поднимали Царь-колокол (187 стр. – 194 стр.)

Монферан которому было поручено руководство подъемом Ца­ря-колокола из ямы и установкой его на пьедестал, описывает это так ¹): «28-го марта 1836 г. я приехал в Москву, чтобы вынуть Царь-колокол из земли, в которой он находился более века.

Колокол уже был разобщен от своей формы и стоял на железной решетке, которую я увидал, приказав очистить его от окружающей земли. Эта решетка была укреплена на двенадцати дубовых балках, составлявших, очевидно, часть литейной формы. В этом положении предпринята была чеканка неоконченных украшений колокола. Расположение места отливки колокола было выбрано, по всей ве­роятности, именно то, которое находили удобным для постройки колокольни, где хотели повесить его.

Новую колокольню предполагалось соединить с Иваном Ве­ликим несколькими галереями на разных высотах, чтобы придать им необходимую устойчивость переносить сотрясения от звона колоссального колокола. Пожар 1737 г. помешал осуществить этот проект; он уничтожил часть города, окружавшую колокол.

Деревянный барак над ним был уничтожен, и он весь был по­крыт горевшими бревнами. Их невозможно было удалить, благо­даря силе огня. Это и было причиной трещины колокола. Рукописи того времени указывают, что народ обливал водой страшно раска­ленный колокол, думая этим его спасти, но получились противо­положные результаты. Найденные остатки обугленных балок под­тверждают этот факт. Все малообоснованные версии, повторяв­шиеся тогда по этому поводу, уничтожились с нахождением в земле около колокольни Ивана Великого, 21 год тому назад, двух записей.

Первая гласила: «Что в 1651 году царь Алексей Михайлович приказал  отлить  колокол  весом  в  320.000  фунтов  и  что  этот колокол, прослужив до 1701 года, разбился при пожаре в кремле».

Вторая: «Что императрица Анна Иоанновна приказала перелить старый колокол и прибавить 80.000 фунтов, чтобы отлить новый».

Хотя вес нового колокола по приказанию императрицы Анны Иоанновны и должен превосходить на 80.000 фунтов веса колоко­ла Алексея Михайловича, но легко может быть разница при боль­ших отливках; хотя бы озаботились прибавить более металла. Но все же точно сказать нельзя, сколько весил колокол после отливки.

Сравнивая размеры этого колокола с другими, он превосходит величиной все существующие и служит украшением Кремля.

Долгое время думали, что невозможно его поднять.

Император Павел I в 1792 г., в одно из своих посещений Мос­квы, указал талантливому механику J. Guirt придумать способ под­нять колокол и поставить на другое место. Его проект, хорошо со­ставленный, все же не мог быть выполнен из боязни, что при под­нятии колокола – колосс сломается.

В 1819 г. генерал Bèthancourt; поручил мне осмотреть колокол и привести рисунки с него. Спустя несколько лет инженер, генерал Fabre, имел такое же поручение, что позволяет думать о желании императора Александра I также переставить колокол.

Прежний ли страх или другие какие-либо мотивы – но все же наибольший колокол в мире лежал в земле и изредка посещался любопытными иностранцами, знакомившимися с древностями Москвы.

Император Николай I, который заботился делать лишь полез­ное и приятное для своего народа, желал убедиться, возможно ли исправить колокол, и затем хотел для него построить колокольню; но огромные размеры делали невозможным его исправление спо­собом, допустимым для малых колоколов.

Его императорское величество решил вынуть колокол и по­ставить на пьедестал около Ивана Великого.

Получив назначение представить проекты и руководить рабо­тами, я выехал в Москву, куда и прибыл 25-го марта 1836 г.

Первое, что я сделал, это приказал вынуть вокруг колокола всю землю на глубине 30 футов и поставил сруб для предупреждения обвала земли.

Несколько насосов работали, выкачивая воду для осушки поч­вы, и тогда лишь я мог рассмотреть весь колокол и убедиться, что кроме одного отбитого куска, лежащего около, колокол был цел, без  каких-либо недостатков, и что он мог быть поднят и перенесен без какого-либо риска разбиться.

После этого, я приступил к сооружению лесов, которые вместе с другими приспособлениями были готовы через шесть недель. 30-го апреля я отправился за приказанием военного губернатора и членов комитета по постройке Кремля, которые и решили, что колокол будет подниматься на следующий день.

Не было еще и десяти часов утра, когда огромная толпа окру­жила Кремль и его окрестности, как я получил приказ начинать. Было пропето «Отче наш», дабы испросить свыше благополучного окончания работ.

После моего сигнала, рабочие и окружавший народ перекрести­лись, вороты заработали. Послышался треск лесов от натянувшихся канатов, но все скоро затихло, так как казалось они были достаточно прочны, и все увидали поднимавшийся колокол, тащивший за собой часть железной решетки, на которой он стоял. Первое усилие, чтобы тронуть огромную массу металла, было настолько велико, что 2 ка­ната лопнули, а сломавшийся блок с силой отскочил в леса.

Колокол продолжал подниматься; глубокая тишина царила вок­руг; слышно было лишь глухое регулярное потрескивание воротов. Интерес, смешанный со страхом, сменил надежду на успех, и люди, недавно меня окружавшие и заранее поздравлявшие, мало-помалу удалились. У меня осталось хорошо работавших девять воротов, что было более чем достаточно.

Стоя около колокола, прошедшего уже четверть дистанции, я велел подставить лестницу для удобства схода четырех рабочих, стоявших вверху для распоряжения канатами. Но операция подъе­ма усложнилась, по случаю разрыва канатов, колокол принял не­правильное направление, затруднявшее подъем; вновь более напря­женные два каната одновременно рвутся, и я даю сигнал остано­виться. Страх обуял всех, и из четырех рабочих, находившихся наверху, трое быстро сошли и остался лишь один, дожидаясь моих приказаний. Я послал его в яму под гудевший колокол устроить подставку из бревен. По возвращении этого храбреца, я приказал опускать колокол и без приключений установил его на бревна, от­делив таким образом от земли.

Неудача первой попытки объясняется непрочными канатами. Опыт показал, что хотя они и выглядели новыми и крепкими, но все же испортились от сырости при перевозке их из Петербурга в Мос­кву, где они пробыли шесть месяцев до моего приезда.

Я заказал новые канаты и увеличил для успеха число воротов до 20. По окончании всех приготовлений, 23-го июля, был назначен новый подъем в присутствии генерал-губернатора, главных началь­ствующих лиц города и членов комитета по постройке Кремля.

В пять часов утра, после молебствия об успешном подъеме, я приказал встать солдатам у воротов и в шесть часов пять минут после сигнала вороты заработали.

Немного спустя, показался колокол, покрытый древней пылью, и, медленно поднимаясь, заполнил своей массой внутренность ле­сов. Блестяще выполненный подъем длился 42 минуты 33 секунды, к большому удовольствию восхищенных жителей, осматри­вавших висевший колокол. Сейчас же прикрыли яму крепким по­мостом из бревен, на который поставили полозья на катках (тележ­ка) и опустили на них колокол. Затем передвинули на пьедестал, где он и был 26-го июля окончательно утвержден.

С художественной стороны, колокол замечателен красотой сво­ей формы и скульптурных украшений, которые можно отнести к стилю школы «Bouchardon» и «Coysevox». Эти, неоконченные, во весь рост, натурального размера барельефы изображают портре­ты царя Алексея Михайловича и императрицы Анны Иоанновны. Между этими двумя портретами, на двух картушах, поддерживае­мых ангелами, находятся поврежденные надписи, из которых воз­можно разобрать несколько слов. Верхняя часть украшена иконами Спасителя, Божией Матери и св. Евангелистов. Верхний и нижний фриз с большим искусством составлен из пальмовых ветвей тща­тельной работы.

Если верить народным сказаниям, то металл колокола содержит некоторое количество золота и серебра, которое богатые и благо­честивые люди прибавляли к меди во время отливки колокола; цвет беловатый, которого не имеют другие колокола, как бы подтверж­дает высказанное предположение. Благоговение к колоколу мос­ковского народа не позволяло взять частицу его, чтобы удосто­вериться, из чего он состоит.

Его величество государь император приказал, чтобы сверху коло­кола возвышался бронзовый золоченый крест, и я был вынужден, чтобы поместить крест с сопровождавшим его украшением, отру­бить литники, которые еще не были сняты. Анализ этого металла был сделан заботой полковника Соболевского в Петербурге, в лабо­ратории минного корпуса. Результаты дали: меди – 84,51; олова – 13,21; серы – 1,25; потеря – 1,03.

Потеря состояла из цинка и мышья­ка, которых нашли лишь следы.

Царь-колокол поставлен на площади Кремля, рядом с коло­кольней Ивана Великого на восьмиугольном гранитном пьедестале; над ним возвышаются 4 кронштейна, поддерживающие шар с гре­ческим бронзовым (золоченым) крестом. Полная вышина этого памятника 34 фута.

На одной стороне пьедестала имеется следующая надпись, ко­торую я сочинил и Его величество государь император утвердил. Эта надпись, славянскими буквами, выгравирована золотом на мра­море синевато-белесоватого оттенка, называемого bordillo: «Ко­локол сей вылит в 1733 году повелением государыни императри­цы Анны Иоанновны. Пребыл в земле сто и три года и волею благочестивейшего государя императора Николая 1-го поставлен лета 1836 августа в 4 день».

Отколотый кусок прислонен к пьедесталу, чтобы можно было видеть внутренность этого монумента, который может быть назван наиболее интересным и необыкновенным в своем роде ¹).

Вот эпиграф, который взял Монферан для своей книги о подъе­ме Царя-колокола:

«Но кто бы мог проникнуть в тайны Господа?..

Ты, долженствующий присоединять свой голос к нашим молитвам

И с высоты Кремля, в торжественные дни, призывать народ к подножию святых алтарей –

Увы!., с самого твоего рождения, на смерть обреченный,

Ты не мог выполнить твоего великого назначения».

Иван Моторин, отливавщий колокол, был сыном известного литей-щика Федора Моторина, который отлил много колоколов для московских церквей. Так, на одном из колоколов церкви Гребневской Божией Матери находится следующая надпись: «7190 (1682) году построен сей колокол к церкви Пресвятыя Богородице Гребневския по Володимере Ивановиче, по жене его Феодоре Батанове, Княгини Феодоры, дан колокол 200 рублев, лил сей колокол мастер Феодор Моторин» ¹).

В «Горном журнале» ²) помещены списки надписей, находящих­ся на Царе-колоколе: 1. «Блаженныя и вечнодостойныя памяти великаго государя царя и великаго князя Алексея Михайловича, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца повелением, в первособорной церкви Пресвятыя Богородицы – честнаго и славнаго Ея Успения, слит был великий колокол, осмь тысяч пуд меди в себе содержащий, в лето от создания мира 7162, с Рождества-же по плоти Бога Слова 1654; из меди сего благовестить начали в лето мироздания 7176, Христова-же Рождества 1668 и благовестил до лета мироздания 7208, Рождества-же Господня 1704 года, в ко­торое месяца июня 19-го дня, от великаго в Кремле бывшаго пожара, поврежден; до 7239 лет от начала мира и Христа, в мире Рож­дества прибыв безгласен».

Вторая надпись: «Благочестивейшия и самодержавнейшия ве­ликия государыни императрицы Анны Иоанновны, самодержицы всея России повелением во славу Бога в Троице славилась в честь Пресвятыя Богоматери, в первособорной церкви славнаго Ея Успе­ния, отлит колокол из меди прежняго осмь тысяч колокола пожаром поврежденнаго с прибавлением материи двух тысяч пуд, от созда­ния мира в 7242, от Рождества же во плоти Бога Слова 1734, благополучнаго ея величества царствование в четвертое лето».