23. Русские колокола в Западной Европе (158 стр. – 160 стр.)
О колоколах русского литья, находящихся в чужих краях, до сих пор ничего не было известно, но в 1909 году действительному члену Императорского Московского Археологического общества, И. К. Линде-ману, посчастливилось найти два таких колокола в археологическом музее Стокгольма.
Об этих колоколах г. Линдеман сделал сообщение в заседании Археологического общества 30 марта 1910 года.
Из доклада видно, что летом 1909 года докладчик был в Стокгольме, где посетил Стокгольмский Государственный археологический музей. В беседе с директором этого музея О. Монтелиусом докладчик просил его сказать ему, не попало ли в музей случайно каких-либо русских вещей.
Монтелиус вспомнил, что в музее есть русский колокол. Колокол стоял в темном месте и был заставлен, так что не представлялось возможным тут же прочесть имевшуюся на нем надпись.
Дальнейшие разыскания привели к открытию другого русского колокола, принадлежащего одной церкви, находящейся невдалеке от Стокгольма.
Так как докладчик дольше оставаться в Стокгольме не мог, то О. Монтелиус любезно обещал выслать ему снимки с колоколов и детальпажи; и, действительно, вскоре выслал: фотографические снимки с чертежа русского колокола, принадлежащего церкви фон-Гуддинге (находящейся близ Стокгольма) и надписи и клейма, снятые с колокола, хранящегося в Стокгольмском Госу-дарственном историческом музее и взятого из церкви Брэнкирка, находящейся недалеко от Гуддинге.
В настоящее время обе надписи (см. рисунок), из которых одна вязью, разобраны и свидетельствуют о том, что музейский колокол слит в 1572 году, а колокол, принадлежащий церкви фон-Гуддинге в 1563 году, следовательно, оба колокола относятся к эпохе Иоанна Грозного.
Колокол, ныне принадлежащий церкви фон-Гудинге, перелит был из старого, принадлежавшего некогда новгородскому Селифонтову монас-тырю.
Справки, наведенные докладчиком об этом монастыре, успеха не имели: о нем нет упоминания даже в труде В. В. Зверинского.
Надпись отлита правильно, только в своей верхней официальной части, а потом внизу слова, в целях тайнописанья, раскиданы. 1) Из четвертой строки, налево, после точки, 2) с конца надписи, 3) вклащкой, т.е. данной вкладом, 4) в видах криптографических «ми» писано после «ны», 5) лили (перемешано с «осьмины»), при чем ошибочно вместо Л дано Д, 6) – Лев, 7) Простонародное прозвище. 8) Вместо Д дано Л.
Другая надпись такая: «Лета 7080 (1572) месяца июля в 20 день слит бысть колокол сей к светей Живоначальней Троицы к Успенью Пречистей и к святей велико (мученице?)».
Помимо интереса, возбуждаемого самими русскими колоколами, при неизвестных обстоятельствах очутившихся на шведской почве, надпись, сделанная вязью, представляет интерес диалектологический: в ней несколько обветшалых и непонятных слов.
По поводу встречающегося в надписи выражения «Славкова окличин» Л. М. Савелов напомнил, что Славковой называлась одна из улиц Новгорода.