Четверг, 12 декабря 2024

2. Легенда о Павлине Милостивом (7 стр. – 9 стр.)

Когда, при каких условиях и кем колокола стали применяться при богослужении, в точности неизвестно. Долгое время существовало мнение, что родиной колоколов является город Нола, в провинции Кампана, в Италии, где они будто бы работались впервые, а также приписывали, ни на чем не основываясь, изобретение колокола известному духовному писателю епископу Понтию Меронию Павлину Милостивому из города Нола, жившему в 353–431 годах.

Предание передает легенду о полевых цветах-колокольчиках, мелодичного шелеста которых заслушался епископ, возвращаясь однажды с обхода своей паствы.

Погруженный в глубокие думы, св. Павлин шел раз в далекий свой кафедральный город, Нолу. Он возвращался с обозрения своей епархии, заходил из деревни в деревню, с торга на торг, чтобы ободрять христиан и укреплять их в вере во Христа.

Встретил он много равнодушия, много суеверий, много неверия; поэтому-то душа верного епископа и была печальна. Занятый тяжелыми мыслями о холодности и духовной смерти многих христиан, он обратился с молитвой к Богу:

«Воззови, Господи, к этой бедной темной земле гласом свыше, — молился он тихо. — Открой облака, что нас разделяют от Тебя. Соедини сердца наши при нашей разрозненности, узами крепчайшими цепей. Собери блуждающее, Боже и Господи наш! Не скрой лица Твоего от нас. Дай нам чувствовать дыхание Твоего Духа, чтобы сердца наши были привлекаемы к Тебе и не блуждали в безграничной темноте».

Страна между тем мало-помалу становилась пустыннее. Благочестивый путешественник едва замечал это, потому что лишь ноги его касались пыльной этой земли, душа же его искала тихого соприкосновения с Божеством.

Когда солнце склонилось к западу, епископ поднялся на утес, лежавший близ дороги; члены путника, утомленные путешествием и душевной работой, чрезвычайно ослабли; глазные веки отяжелели; пред взором его все предметы ближайшей окрестности в беспорядочном движении стали изменять свои места.

С минуту утомление путешественника боролось еще против сна; потом  еще  раз  он  обратил глаза свои к небу, распростиравшемуся над ним пурпуровым сводом; еще раз едва двигавшиеся уста прошептали тихо и невнятно моление: «Воззови, Господи, воззови к нам гласом свыше», и он начал было засыпать.

Тут вдруг заколыхались при легком вечернем ветре на краю по стенам и расселинам утеса удивительно прелестные цветы. На тонком, почти невидном стебельке качались тихо эти цветы-колокольчики.

В состоянии наполовину бодрственном, наполовину сонном видит епископ, как с пурпуровых  вечерних  облаков  сходят  светлые  образы   Ангелов, качают колокольчики за нежный стебелек; и слышит он, как тихо, нежно раздаются из цветочной чашечки серебристые звуки, в которых, как бы в пении духов, слышались восхищенному уху слова: «Воззови, зови».

«Воззови, Господи», молитвенно еще раз произнес благочестивый пастырь, потом закрыл глаза и проснулся только тогда, когда поднявшееся над горизонтом солнце стало согревать окрестность.

Укрепленный телесно и душевно пришел св. Павлин в г. Нолу и скоро снова отдался обычным своим занятиям. Но постоянно обращал он свои мысли к голубым колокольчикам, стоявшим у него на виду в стакане с водой.

Если потом церковные служители ходили по улицам с кимвалами, созывая христиан к Богослужению, то представлялось епископу, что голос свыше повелевает ему вытеснить из церковной практики этот остаток языческого Богослужения.

Но как было это сделать? Это как св. Павлин и желал и думал разрешить. И вот он раз пригласил к себе соседа, медника по ремеслу, ловкого и благочестивого человека; по часам и по дням оставался епископ с мастеровым в запертой комнате.

Пытливым взором наблюдали они строение нежных цветков. «Так должно быть», сказал, наконец, удовлетворившись расследованием, опытный мастер.

В просторном низменном саду построил он печь, слепил из глины форму точь в точь как цветок-колокольчик, только гораздо шире и выше, врыл ее в землю. Потом расплавленною смесью из меди, олова и висмута наполнил он глиняную форму; и когда она охладела, то металлическое содержание было очищено от инородной кожуры.

Радостно схватил епископ молоток и с трепетом стукнул во впервые отлитой колокол: его ухо тронуто было серебристыми волнами голоса свыше.

Содрогаясь от восхищения, обнажил св. Павлин свою седую голову и пал на колени, благодаря Бога за удавшееся дело.

Таково сказание о первом изобретателе церковных колоколов. Полевые цветки будто бы дали ему образец колоколов, и им будто бы потом он старался подражать при литье их. При взгляде на тысячи колокольчиков, растущих по нашим дорогам, в нашей душе действительно могут пробуждаться звуки других колоколов 1).

Таким образом, как говорит предание, цветы-колокольчики дали образец металлических колоколов.

Но это только предание, поэтическая сказка, так как в сочинениях самого Павлина об этом нигде не упоминается. В конце прошлого столетия археологи пришли к одному мнению, что введенное в город Нола епископом Павлином производство колоколов не представляло ничего нового, им были лишь увеличены размеры колоколов.