1. О колоколах в древние времена (3 стр. – 7 стр.)

Изготовление колоколов относится к глубокой древности: они были известны евреям, египтянам, употреблявшим их при священнодействиях на празднике Озириса, и римлянам, у которых употреблялись маленькие звонки (tintinnabulum) для призыва прислуги и для многих целей, как например, для военных сигналов, для сбора народа на общественные собрания, для принесения жертв, и, наконец, такие звонки прикреплялись к колесницам победителей при триумфальных шествиях.

Позднее, в IX веке, под именем tintinnabulum были известны музыкальные инструменты, которые состояли из ряда маленьких колокольчиков, висевших на перекладине ¹).

Грекам также были известны колокола: у афинян при храмах Прозерпины и Цибелы существовали колокола с тою же целью, как и у нас, ими народ призывался к богослужению. 0б них говорится по случаю древнейшего в Греции оракула в Додоне и при описании гробницы Порсены ²).

Звонили в колокола в Дельфах, при таинствах Вакха, Корибантов и пр. Греки привешивали колокола на городских стенах; звонили при похоронах и звоном прогоняли злых духов и тени умерших из домов. В Древнем Риме колокольный звон служил знаком поливания улиц от пыли.

Тибул Страбон и Полибий, жившие за двести лет до Р. X., говорят о колоколах, а позднее Иосиф Флавий подробно описывает их в своих еврейских антиквариях ³).

У древних евреев такие небольшие звонки или бубенчики, называемые χωδώνεζ, служили для одежды первосвященника – «при пуговице злат звонец» (Исх. ХХVIII–33–35), вероятно, такие же, какие делают ныне на архиерейских саккосах.

На это указывает особенно 2 Парал. IV, 13, где слова «шипок златый и звонец» соединяются в одно, в еврейском слове: Беамен – Рамен ¹).

На одежде первосвященника, как известно, шипок златый и звонец следовали попеременно, как на архиерейском саккосе чередуются простые пуговицы и бубенчики.

«Окружи их», говорит Сирах, «шипки златыми и звонцы многими окрест глашати глас в ступаниих его, слышан творити глас в церкви в память сыном людей своих» (Сир. 45, 11).

Эти бубенчики с их звуком были символом звуков Божьего слова, откровений Божиих и возвещания их. В одежде, снабженной бубенчиками, еврейский первосвященник был олицетворением и носителем сходящего с Неба Божественного слова и свидетельства о нем. Только в этой одежде мог он приближаться к Богу, приносить жертвы и молиться за народ ²).

Из этого видно, что звонки были уже в глубокой древности известны евреям, и очень вероятно, что, рассеявшись по разным странам, они познакомили с ними другие народы. Полагают, что в Китае и Японии древность некоторых колоколов не уступает нисколько древности Рима, Греции и даже Иудеи и Египта ³).

Оскар Мюнстерберг пишет в своей «Chinesische Kunstgeschichte» (В. II S. 94–95): «Мои новые открытия подтверждают уже ранее мною высказанное предположение, что наистарейшие до-китайские колокола были в Японии род бронзовых денег, введенных там южным Китаем из провинций, богатых медью»⁴).

Таковые же колокола – деньги, казалось, пришли и в Китай, где воспоминания о старой форме колокола в медных монетах сохранились от древнейших времен. Мы видели монеты-ножи, которые имели скифы около 2 столетий до Рождества Христова, как прообраз монет. То также наверно и колокола были прообразом находящихся тогда в употреблении монет-колоколов.

Китай вывозил бронзу вначале на юг и затем на восток; тогдашняя форма – род вывоза осталась мерой для вида разменной монеты.

Старейшие, находимые в Японии колокола, которые впоследствии сильно отличались от богато орнаментированных китайских, кажется, имеют нечто общее с бронзовыми инструментами-барабанами, которые отливались китайцами для вождей племени Ман. При этом мы должны иметь ввиду, что китайцы в это время образовали маленькое Государство на севере, а Миаутцы населяли далекие пространства по длинному южному берегу далее Шанкхая.

В противоположность Мюнстербергу, О. Кюммель в своей «Kunstgewerbe» ¹) указывает на нелепость предположения, что подобная утварь, имеющая несколько внешний вид колокола, могла бы служить монетой, меной между Японией и Китаем, как это некоторые предполагают. Редкая утварь эта носит название Дотаку или Хотаку. Внешний вид этого предмета, тонкость стенок и ни малейших признаков, должных бы остаться от удара, заставляет думать, что он никогда не служил для извлечения звука. (См. рис. на отдельном листе).

К сожалению, ничего неизвестно, как и при каких условиях появилась впервые идея звонка, и из какого материала они тогда изготовлялись.

До нас звонки дошли сравнительно уже позже. Наистарейший до нашего времени сохранившийся ассирийский колокольчик со времен Салманассара II, 860-824 гг. до Р. X., взят из дворца Нинивея и находится теперь в берлинском музее. Рисунок его помещен на отдельном листе, почти в натуральном размере. Нижний диаметр 4,5 см, высота 8 см. Вокруг него расположены фигуры ассирийских злых духов. На верхней части виден рельеф двух черепах и одной ящерицы.

В древние времена звонки были очень небольших размеров. Они не отливались, как это делается теперь, а клепались из листового железа. Образец такого склепанного из двух железных листов колокола 613 г. имеется в Кёльне в городском историческом музее, переданный сюда из церкви Св. Сицилии и известный под именем Sanfang (см. рис.).

Самая распространенная форма таких звонков была овальная, но иногда их делали и кубическими (как, например, в Скандинавии), склепывая медными гвоздями. Затем вместо железа начали употреблять листовую медь, отчего звук стал получаться громче и чище.

При раскопках в Помпее на улице Меркурия найдены были пять бронзовых колокольчиков ¹).

В конце семидесятых годов прошлого столетия в одном из древних могильников около Мурома найден предмет, имеющий вид толстой проволоки, согнутой коромыслом, к концам которого привешено по три колокольчика, посредине в дуге два сквозные отверстия, вероятно для насадки на развилистое дерево.

Предполагают, что украшение это могло служить знаком какой-либо власти ²).

Описание отливки колоколов из сплава четырех частей меди и одной части олова, а также об изготовлении форм находим впервые у монаха Бенедиктинского монастыря Теофилуса, 1110 года.

Пламенной печи для отливки Теофилус не знал, он описывает отливку из железного тигля, выложенного глиной как снаружи, так и изнутри. Вокруг тигля воздвигается очаг, внутри которого разводится огонь, раздуваемый кузнечными мехами.

Когда требовалось отливать, то печь эту разбирали, и тигель с расплавленным металлом переносили к приготовленной раньше форме.

В любопытном списке «Сказание о Святой Софеи в Цареграде», находящемся в Патриаршей библиотеке, рассказывается о литье статуй так: «Съкупи бо всяку вещь земну от злата и сребра и от камения всякаго и бисера и медижь и прода и олова и железа и прочее от инех, в горнило и вложи в огнь и смяте, и егда смесиша подобное, обое излияв образ и егда истыде и сече ю».

В том же сказании говорится, что в собор Св. Софии были принесены 4 трубы иерихонские: «еже суть в образ труб, яже держаху тогда ангелии, егда падоша стены Иерихона».